ночь, своими грязными пальцами

[roscoe]

Никогда бы не подумал раньше, что настанет день, который мне придется – пережить. Вдумайтесь в это слово, произнесите его, очень, медленно. Слышите? Слышите, как надрываются гласные, словно их растягивают на баяне? Им больно. Они задыхаются.
Они такие же, как я.
В некотором смысле я вижу веревке на своих запястьях и шеи; я вижу, как они рвутся. Таким образом, некоторые обретают, свободу. Но что мне та свобода, которая причиняет мне боль. Видел ли ты, знаешь ли ты, с каким глухим ударом, я падал, об пол своей уже пустующей квартиры.
Где-то здесь, мне ещё мерещатся наши с тобой разговоры; теплое дерево, ещё хранит эти воспоминания. Я чувствую, как вот-вот начнется пожар. Кто-нибудь,
выключите это солнце.

всего лишь ячейка, сотен и тысяч, других облокотившихся друг на друга дверей. – им не выйти. а внутри вакуум, и воздух становится всё плотнее. это какой-то слишком большой лифт, со сломанными кнопками. Однако, последнее оказалось не правдой. Я не знаю зачем мне сказали иначе, я не знаю почему никто не спрашивал об этом. в конце концов, мне не объяснимо почему, я, не спросил об этом. Этот лифт везет либо наверх, либо вниз. люди должны куда-то ехать, думал я, приехать – куда-нибудь. Но потом я понял, всё переполняющее бессилие пассажиров этого лифта.
: этот лифт, как насос для мешка под названием сердце. и ты вроде бы жив, пока.

я – пережил, тебя.

когда моя ванна с ледяной водой, переполнилась, она начала медленно переполнять весь дом. это было твоё милосердие. а, это превращение, я бы назвал бальзамированием. И. Знаешь
на холодном кафеле, моё сердце может получить воспаление легких.

В ту ночь без сна, в тот вечер без мечты, я был болен. Я чувствовал, как меня охватила, неведомая неизлечимая болезнь. Всё что я мог, это ждать. Само ожидание делало меня инвалидом. Мог ли я позволить себе убежать, мог ли закрыть уши, закрыть глаза. Всё что угодно, лишь бы проснуться во сне. и не знать. ничего не знать. Мог ли я, хотел бы я этого на самом деле? Следующие утро, принесет мне знание, следующие утро, скажет мне: остался ли жив я, или нет.
Утро сказало мне, чуть облокотившись своими пышными формами, напоминая мне о летнем зное: вставай.

и ничего.
ничего не осталось. в какой-то степени до меня начало доходить,
чем я был болен. я был убийцей. я убил тебя.

А внутри осталось лишь пустота. И это пустота, хотела есть. Она хотела сожрать тебя. И она бы обязательно так и сделала, если бы могла. Лучше бы ты, действительно умер. Я просто отказываюсь признавать сам факт твоего существования. Живого, целого, и не со мной. Нет, я не желаю тебе счастья, совсем нет. И лучше бы тебя никогда не было.

такое бывает, когда кто-то является незаменимым.