последняя серия зеро сподвигла. но прежде всех но голый гильгамеш [изображение] сидит такой, нашел знаете себе тро...

29.08.2012 в 22:40

Не было? А что было?

Лови, вдохновило, блин.

Гильгамеш многое повидал за свою короткую жизнь. Ведал он кровь, боль, золотой прах пустыни. Ведал предательство мудрейших. Ведал он дружбы - дар великий. Жизнь рядом с Энкиду, а после – смерть и дыхание его тени. Испытал трепет сердца – от страха и ликования. Наполнял чашу удовольствия вином и медом. Любил боевые походы и запах кедра, что близь славного Урука было не найти. Знавал он блеск золота и ласки женщин, и пресытился раньше, чем умер.
Век Гильгамеша был золотым, и новый мир был полон богатств, удача улыбалась сыну Нинсун, полубогу, что разыскал цветок вечной юности. Но не устоял герой перед смертью; как других, унесла его хладная тень. Впрочем, что при жизни, что при смерти, о себе надменный Гильгамеш не жалел.
Артурия, дочь Пендрагона, не знала милостей судьбы. Век ее был веком железа, и латы были единственным богатством ее королевства. Все золото становилось сталью, а сталь – ржавью, куда бы дева ни вела свои войска. Если и был Бог-покровитель у нее, если и баловал деву, то лишь скудным золотом заходящего солнца, да надежды непрочные дарил.
И в момент, когда оба мертвых героя вступили в смертельную схватку, шел век пластика и стекла. Гильгамеш, ослепленный золотом небес, привыкший к золоту пустынь и собственной сокровищнице, не знал, что может завоевать там, где ничего не представляло ценности.
Он увидел лишь золота Экскалибура, золото витых прядей воинственной девчонки, что величала себя королем, и понял, что лучше сокровища не найдет. Он предложил деве бросить меч и признать себя его собственностью. Это было так просто, и не требовало писца и глиняных табличек!
Но дева упрямилась, ударяя вновь и вновь по ключу к Вратам Вавилона, уклоняясь от золотого смертоносного дождя. Запыхавшись, раскрасневшаяся, она казалась похожей на раскаленный золотой перстень, коим ставили метки на рабах и вещах, отмечая собственность царя Урука.
-Ты - моя собственность! – повторял Гильгамеш, скрывая гнев и досаду. Он лишь ранил Сэйбер, и капли драгоценной крови падают на серую твердь, что едва назовешь землей. Глупые люди придумали массу мерзостей и глупостей, пока Гильгамеш спал вечным сном. Благородный камень и металл – вот что прочно! И желание древнейшего царя, которому дозволено держать взаперти мертвый город Вавилон.
Зачем их битва? За что они подняли мечи? За чашку, что исполняет желание!
- Я исполню все, что ты пожелаешь, - вновь пытается Гильгамеш, изумляясь тому, что до сих пор ищет слова для девы, что итак ему принадлежит.
- Я презираю тебя и твои обещания! – срывается на крик Артурия. Она измучена долгой схваткой с Арчером, и теперь слезы бессилия предательски капают с ресниц, мешая видеть врага.
- Грааль – мое сокровище! И я желаю, чтобы ты стала моей! – упрямо повторяет Гильгамеш, сквозь зубы. Одновременно он чувствует, что упорство Сэйбер связанно с мальчишкой, с жалким смертным, что поднял на него меч. В груди его – сила, что питает короля рыцарей. Так он разрубит оковы и доберется до сердца!
Смерть не дается легко мальчишке, и когда даже ножны короля-в-юбке перестают действовать, он все еще борется за жизнь. Как же зовут его? Как же он похож на Энкиду!
Сэйбер коснулась бы своего мастера, и невыплаканные слезы, выжившие надежды обогрели бы парня, и он снова бы встал, готовый сражаться за Артурию. Но Арчер умен, он вызывает цепи, что сжимают запястья прекрасной противницы, и сколько бы она не вырывалась, ни проклинала Гильгамеша, она лишь тратит силы.
Взмах золотого клинка – и голова ее мальчишки катится по серой земле. Страшный крик вырывается из закованной в латы груди, и тут же доспех Артурии рассыпается, а она безжизненно повисает на цепях. Сэйбер не исчезает лишь потому, что сила Гильгамеша удерживает ее здесь.
- Ты теперь станешь моей. Безраздельно, - глубоко вздыхая, говорит Гильгамеш, а потом безмятежно улыбается. Он рассыпается золотым песком, а следом за ним – Артурия и ее цепи.

_________________________
Над царем не бывает царя. Либо ты царь, либо ты – раб. И мастер Арчера, этот забавный маг, пустой и безумный, не станет больше развлекать Гильгамеша. А потому и жить более он не станет. Гильгамеш убил его, едва зло всего мира потекло из чаши Надежды, из Святого Грааля. Гильгамеш закричал:
- Пусть возродится город Урук! Пусть возродятся мои слава и бессмертие! Пусть герой Англии, Сэйбер, останется со мной и принадлежит мне!

___________________________
Ткани легки, как паутина, окрашенные в кровь и жизнь. В городе Уруке нет синих цветов, лишь серый, грязно-желтый и красный. В городе Уруке стоит марево, покатые, темные плечи отливают жаром. Сэйбер с трудом размыкает ломкие ресницы, а потом и пересохшие губы.
Она непростительно обнажена. Открыты ее руки и ноги, ее шея, ключицы и немного грудь. Волосы, ранее собранные в тугую прическу, теперь щекочут кожу щек и шеи. Зной оставляет капельки пота, а ветер не приносит прохлады. В ее родной Англии никогда не бывает так душно. Зелень лугов и прохлада озер – вот о чем бредит дева.
- Проснулась, Сэйбер? – насмешливый голос совсем близко, и вот уже щеки касается раскаленный металл – браслет царя. Артурия резко поднимается, готовая тут же вступить в бой, но Гильгамеш лишь улыбается ей, как победитель, высокий, статный, властный.
Он стоит прямо, единственно белый среди своего темного народа. И красные узоры оплетают его плечи и стан.
- Где я? – требует ответа король рыцарей, цепляясь за алую ткань на груди. Одежда кажется ей неудобной, если учесть, что народ Гильгамеша – еще дикий народ. И одежда для него – лишь украшение, которого может и не быть.
- В моем царстве, дева! В Городе Уруке! – и как гостеприимный хозяин, Гильгамеш разводит руками в стороны, - Ты видишь мое царство и мои чертоги.
- Солнце сожгло твои чертоги, гордец! – зло ответила Артурия.
- Ты привыкнешь. Весь мир – сад мой, и ты в самом его центре.
- Почему время пошло вспять? – помолчав, спросила дева, все еще враждебная к царю.
- Таково мое желание, - как привычную истину, сказал Гильгамеш.
- Что ж, тогда мне стоит умереть. Твоя алчность – источник всех бед!
Артурия гневалась, а шум чужого города, чужого народа, незнакомый говор, сплетение новых запахов и гнетущее солнце – все это убивало ее надежды. Она попала будто к инфанту, к разбалованному лорденышу, и теперь будет его игрушкой, пока не замучит.
Гильгамеш рассыпался золотой пылью, и когда Сэйбер, замолчавшая от нахлынувших чувств, принялась искать его глазами, он уже оказался за ее спиной. Сильные руки сжали деве плечи, а горячее тело прижалось к ее спине.
- Ты – моя собственность. Лучшее сокровище моего царства. Желание, за которое я проливал свою кровь.
Сэйбер сжала губы, приказывая себе замолчать, взгляд ее был полон ненависти и отчаяния. Сильная и твердая в своей воле, она позволяла рукам царя сжимать ее тело, изучать сквозь тонкую ткань. Измученная прикосновениями и жарой, она не разбирала глупости, что твердил вечный мальчишка, пятый царь всего человечества.

30.08.2012 в 01:48

Не было? А что было?
"я не стесняюсь своего тела" (с) ну)

йа-ха! я наверно отвык, пришлось пару раз перечитать первый абзац, чтобы прочувствовать стиль. и. черт возьми, тебя реально вштырил этот чувак) начало божественно, прекрасно и атмосферное. я почувствовал сейбер, но, но что стало с ней потом? >< она плакала, не то чтобы это удивительно, но получились какие-то бессмысленные слёзы. /канонист грызет салфетку, и жует провод/ жаль в оригинале гил уступает ей как мечник >> я хочу сказать что не почувствовалось боя, и всё вышло как то совсем легко. хотя мне конечно бесконечно радует такой сюжет, и концовка

ага, "век пластика и стекла", эх

Артурия, дочь Пендрагона, не знала милостей судьбы. Век ее был веком железа, и латы были единственным богатством ее королевства. Все золото становилось сталью, а сталь – ржавью, куда бы дева ни вела свои войска. Если и был Бог-покровитель у нее, если и баловал деву, то лишь скудным золотом заходящего солнца, да надежды непрочные дарил.
за это :squeeze: