воск

[roscoe]

Я ненавижу белый цвет. Впрочем, цветы, я тоже не люблю, поэтому я принёс коалы.
- Не хочешь портить обстановку?
- Мечтаю оставлять свои глупые поступки незамеченными.
- Тогда зачем покупаешь их? – спрашивает он, немного склоняя голову в сторону тумбы, как бы ловя аромат цветов. По правде говоря, он тоже не любил цветы.
- Чтобы совершить глупый поступок, вероятно. – я пожимаю плечами. Сегодня ещё один вечер, когда я могу спокойно наслаждаться поездами несущемся друг другу на встречу.
Резкий ветер, нещадно выбивающие пыль из металлической ограды; мягкий запах, пустых деревянных скамеек; когда-то нужные, сломанные вещи, берущие тебя в плен; хруст железа, погружающий в другое пространство; и снег, белый, как кома. Одна случайность, и взрыв. Зеркало треснет, жадно растекаясь по чужим ртам. Соберется много людей; тебя будут любить. Большие заголовки, толстые буквы, и ничего о нас.

Врачи сказали, что его состояние улучшается, и в скором времени, он сможет самостоятельно покидать палату. Возможно, через несколько лет его совсем выпишут. В дом, где его уже не ждут. Родители успели сменить квартиру на роскошный домик в частном секторе, сменить работу и старую мебель, похоронить бабушку и дядю, родить дочь, которой уже порядком за 10. Интересно, знает ли она, что у неё есть старший брат? Она ни разу у него не появлялась, да и родители совсем забросили ходить, после того как переехали.

Больница – белая. Люди – белые, и даже свет здесь, белый. Только таблетки, цветные, и имеют характерный запах. Дежурная, такая же как всё вокруг неё, и я бы принял её за стенку, если бы неё бархатный голос, который под стать лишь тётки Клавдии из "кафетерия", напротив моего дома, куда я забегал, грех на душу брать пару раз. Злачное место надо сказать, пиво теплое, тараканы толстые, хлеб просвечивается. Зато, есть большой телевизор. И всем этим заправляет огромная в своей душе, женщина поросенок, которая ставит кружку или порцию на твой стол, так, как если бы в твои ботинки вбили гвозди. А в особо неуёмных она кидает пару слов, после которых ты чувствуешь, как клей растекается по всему телу, накрепко закрепляя твою задницу на стуле. И всего один зырк, гласящей о твоем последующем возвращении, потому что ты как бы подписал с ней контракт. И люди возвращаются. Наверно чтобы взять реванш, или лишний раз что-то доказать самому себе, или свести счеты за просроченные часы в сортире, или чтобы ещё раз унизится. Люди странные существа, и они могут найти много причин для каких либо действий.
"Тётя Клава" что-то строчит в своих бумажках. Бесцветные бумажки с бесцветными именами на них; дата смерти-дата рожденья-счет. Я невольно думаю что, когда она, совсем не аккуратно, а так по-хозяйски выводит моё имя в своем журнале, я тоже становлюсь бесцветным. Глупо, думаю я, это ведь моё не настоящее имя, там. Моё настоящее имя Яши, потому-что он, меня так называет. Имя, может меняться ни один раз. Но что становятся с нашими старыми именами? Кто эти люди, и куда унесут эту синею корзину под ногами Клавы? Между прошлым и будущем, есть настоящее, такое же мятой, как испорченные бланки в корзинке.

Недавний евроремонт, просто кричит о себе, когда я прохожу вдоль коридор больницы. Не так давно, когда я проходил в этом месте, на этом самом повороте, после этой самой скамейки, сыпалась штукатурка.

- У вас там в коридорах, штукатурка сыпется.
- Это волшебная пыль.
- То есть, если я под неё попаду, произойдет какое-нибудь чудо, или я смогу загадать какое-нибудь желание?
- Нет, ты просто станешь невидимкой.
- Я не хочу быть невидимкой.
- Даже если ты находишься в невидимой стране?
- Я всё равно не хочу быть невидимкой.
- Тогда иди работать.
- Я стану черным, и попаду в черную дыру!
- Оставишь белыми зубы. Чисть их каждое утро и каждую ночь! А ещё лучше купи себе нитки для зубов.

Больница, это его волшебный мир, где постоянно ведется борьба, добра и зла. Смешно звучит, не так ли? Я вот тоже совсем не понимал, как могут драться уборщики и санитары, с таким непрошибаемым видом, будто первых они спасали от сердечного приступа, путем выбивания воздуха из легких не затейливыми движениями в душу. Или, как последние парировали своим холодным оружием, объясняя это тем, что у их многоуважаемой элиты, пятнышко, на рубашке. Черное, пятнышко. Оно, здесь, не допустимо. А это всего лишь кофе, как мне полагается.
Знаете, здесь много смешных правил. Наподобие, обязательного ношения бахил. Давайте, не будем оттягащать этот чистый пол, своими бренными, грязными душонками? а то что, технички вымывают кровь литрами, это так, это нормально. Это справедливость. И теперь, уборщики сговорились с моргом, теперь, они "борцы за свободу". Смешные ребята. Чем не война, ангелов и демонов? Бог есть. Он здесь, немного потрепанный, с неплохими запонками и печатками. А дьявола нет, это всё миф. Вот ведь.
Но здесь так устроено. Белый, он, потому белый, потому что, отбеленный.
На белом грязи меньше видно.

- Ты веришь в Бога?
- Нет. Зачем мне верить тому, кто может меня убить? или проклятье наслать. Я ему не доверяю, подозрительный он. Я чувствую подвох каждый раз когда, "всё хорошо", а когда "всё плохо", это тоже подозрительно, вдруг он вдруг умер?
- Таким образом, он каждый раз умирает, когда у тебя "всё плохо"?
- Да. Лучше Он мертвый, чем я плохой.
- Ясно. Не ясно. Он же оживает, потом. Зачем?
- Да потому что он сволочь!
- А мертвый бог, это нормально?
- боо, ну ты совсем без манер! О мертвых либо хорошо, либо ничего, знаешь ли.
- Значит, у тебя всегда всё хорошо. И у тебя ни разу не было "всё плохо", так? Значит, Бог никогда не умирал, получается
- Он как пудинг. Он всегда должен быть в запасе.

«Когда я умирал, я задавался вопросом, где, где она, моя жизнь, с которой бы я не хотел проститься. Живу ли я? Какой сегодня день. Что это за люди вокруг меня. Мне было страшно. Я боялся, что это какой то сон. Я очень боялся, что я разговариваю во сне. Я не знал, наверника ли, я ни разу не видел сны, поэтому, у меня были веские причины, усомнится в реальности. У меня не было причин, не верить тому что мне говорят, но и верить тоже не было причин. Вероятно, я был в том самом хрупком возрасте, когда дети учатся ходить или что-то подобное. Я не знал. Я ничего не знал, ничего не хотел, а иногда я хотел, много чего, но не мог. У меня были глаза, были уши, но они были бесполезны. Это бесполезность, только лилеело странное чувство, называемое завистью. Мне просто нужно было во что то поверить. Это было просто жизненно необходимо, что-то должно было означать мою реальность. Что-то, что прибило бы меня на землю. Я имел крылья, я был призраком, и это было ужасно. Я даже не хотел верить, я просто не знал что это поможет. Я просто не знал, ничего не знал.
Но Бог, есть. Он говорит со мной. Он держит меня за руку, и я чувствую мир. Он не отпускает меня, и я могу быть. Пускай, я чувствую, его, мир, но я чувствую. Я вижу через его глаза, я слышу через его слова. Я, живу, им, я дышу им. Я, есть.»
Винсент. 11 Августа, хххх г.


Время, меняется. Обмениваясь жизнями, с Руруро, сторожем крупного склада в поднебесья, из сериала "унесенный" по 10. Записи на стенах стираются, деревья вырубаются, контакты удаляются, и мысли, трутся. Пространство вокруг, уже настолько тесное, что у меня на штанах скоро протрется дырка. Это была шутка. как и миллионы других шуток. Люди вечно о чём-то думают, даже когда спят, их мозг переваривает информацию и о чём-то мечтает, люди не могут думать конкретно о чём-то всё своё время. Иногда мысли рождаются – больными. Покалеченными. Не связанные слова, непривязанные ни к одной здравой точки или логики. Возможно, мозг устает, а иногда и вправду заболевает, тем самым пропадает множества важных звений, в цепочки предложений или образов. Мысли человека, это тайна. простые мысли обыденные мысли, они даже не правда, но именно их, никто не должен знать. У меня возникает паника, при одной только возможности что, кто-то может их читать. какие-нибудь выше силы например. При таком раскладе, даже умирать, стыдно. Когда я пересекаются с людьми, знакомлюсь например, с ними, то мои первые мысли: "А что они делают, когда их никто не видит?". И поэтому, я всегда доброжелателен. Потому что я сам отвечаю на свои вопросы, в завершенном образе это выглядит увеселительно.
Моему другу, всё равно. Он говорит, что эти мысли самые вкусные и живые. Поэтому он всегда просит меня говорить, всё что я думаю. Наверно он любуется ими, как если бы любовался мной по утрам.

- Каждый день, я вижу, как играют дети, я часто слышу как они смеются или плачут, я слушаю стариков, проживших жизнь, недовольных молодых только сюда попавших, реабилитировавшихся, громко кричащих, и какие-то рекламные акций. Я каждый день, смотрю в это дурацкое окно. И знаешь что? Ничего не меняется. Там за окном, точно такие же, одинаковые дни. Они ничем от меня ни отличаются. Это кажется странным, мне кажется, я должен ощущать это по-другому?
- Ты достиг просветления, и скоро покинешь нас. Из этого следует, какого черта я платил за тебя счета последние два года!? – иногда, я не знаю, что ему сказать. Иногда я не знаю, нужно ли что-то говорить. На самом деле, я не умею общаться с людьми, я не чувствую их, мне всё равно на их чувства. А он, никогда с ними и не общался. Поэтому, это нормально, и сейчас он мне улыбается.

Шумные коридоры, с весёлыми пациентам. Один старик, берет меня за рукав и отводит в темный угол, с паутинкой, мусоркой, и плевками, что переполняет атмосферу загадочностью. "Веселые таблетки" - говорит он, и улыбается во все 16 зубов. Если бы исполнитель роли старика был молодой парень с черными волосами в черном костюме и перчатками, с чуть приспущенными очками, и как бы даже не улыбаясь, а лисицеподобно скалясь, то это было, куда романтичнее. Но лично я бы тогда уже не спросил, где достать эти таблетки, и не задумался бы даже, а пошел по истоку жанра, где судьба сама бы меня вела, и даже залетела бы в душ, с автоматам и разбитым потолком, если понадобилось бы. А в жизни всё не так. В жизни нужно пройти кучу анализов, отстоять в нужной очереди, с нужными людьми. Такие вот, случайности.
Наша встреча тоже была случайностью.
За случайность нужно хвататься, выдергивая скальп с головы девочки ботаника, с двумя хвостиками, показывая ей всю свою любовь. Ей это может, не понравится. Но в отличии от судьбы, у случайности никто не спрашивает, мнение случайности тоже не слушают. Черная работа. Но случайности, всё равно. Она ветер, без долгов, обязательств и обид.

Я ненавижу белый цвет. Впрочем, цветы, я тоже не люблю, поэтому я принёс коалы.
- Не хочешь портить обстановку?
- Мечтаю оставлять свои глупые поступки незамеченными.
- Тогда зачем покупаешь их? – спрашивает он, немного склоняя голову в сторону тумбы, как бы ловя аромат цветов. По правде говоря, он тоже не любил цветы.
- Чтобы совершить глупый поступок, вероятно. – я пожимаю плечами. Сегодня ещё один вечер, когда я могу спокойно наслаждаться поездами несущемся друг другу на встречу.
Резкий ветер, нещадно выбивающие пыль из металлической ограды; мягкий запах, пустых деревянных скамеек; когда-то нужные, сломанные вещи, берущие тебя в плен; хруст железа, погружающий в другое пространство; и снег, белый, как кома. Одна случайность, и взрыв. Зеркало треснет, жадно растекаясь по чужим ртам. Соберется много людей; тебя будут любить. Большие заголовки, толстые буквы, и ничего о нас.